– Я не Бенджи.

– А кто же тогда? Скажи!

Он улыбается, слизывая сливки из уголков рта.

– Это фамильное имя. Так звали персонажа одного известного рассказа. Он сначала был злым, но потом осознал, сколько горя сам себе причинил. И поклялся идти вперед, стать добрым, делать добро и оставаться с Рождеством в сердце весь год…

– Dios mío. Бен – это сокращение от Гринча?

– Нет! От Эбенезера. Из повести Диккенса [47] , кажется? И… ты ведь знала, о чем я говорил все это время, правда?

Я смеюсь, и он присоединяется ко мне.

– Иногда в тебе больше специй, чем сахара, – говорит Бен.

– Ты же повар. Ты любишь специи. Но я буду продолжать звать тебя Беном, если можно. А то полное имя звучит так, будто ты старик.

– Конечно. Кстати, это какао – лучшее в моей жизни.

– Обманщик.

– Ты уверена, что не хочешь пойти со мной в кулинарную школу?

Фыркаю, поднимаю кружку и чокаюсь с ним.

– Совершенно уверена. Но, возможно, мы найдем место, где колледж и кулинарная школа будут рядом, – улыбнувшись, подношу чашку ко рту и делаю большой глоток, чтобы успокоиться. – Разве хоть одна девушка, попробовав твое имбирное печенье, согласится променять его на что-нибудь другое?

– Это что, особый подкат от официантки?

– Да. Именно так.

А потом, когда канун Рождества превратился в Рождество, ожидание стало реальностью. Мы поцеловались, и вкус поцелуя был, как какао со взбитыми сливками. Он был полон надежды, счастья и волнения. Именно таким, каким и должен быть поцелуй с Беном – наши губы улыбались вместе.

Если вы будете искать в интернете «город Кристмас, США» (ничего страшного, у каждого свое хобби), вы не найдете мой дом. Кристмас – это даже не город. Так, поворот на автостраду.

Вы не найдете Энджела, который с улыбкой и гордостью показывает свои новые картины – единственные нерождественские объекты на стенах закусочной. Вы не найдете Лорну, которая открывает в Кристмасе книжный клуб и спрашивает у Бена, что лучше подать в качестве закусок на открытие. Вы не найдете нашу семью, которая сидит на диване и смотрит «Бонанца» в переводе на испанский (эти DVD мы с мамой подарили Рику на день рождения).

Вы не найдете Кенди. И Джерри, кстати, ее тоже не найдет.

И вы не найдете нас с Беном, сидящих на крыше, разговаривающих, смеющихся и строящих планы в нашей теплой, дружелюбной, полной надежд статистически обособленной местности.

Не важно, сможете ли вы найти мой дом.

Главное, что я сама его нашла.

Элли Картер

Вифлеемская звезда

Эта история не такая грустная, как обычные рождественские истории.

Я ведь не Малютка Тим. Ко мне не приходил ни Дух Рождества прошлых лет, ни Дух нынешнего или будущего Рождества [48] . В этом рассказе не будет ангелов или эльфов, волхвов или пастухов. Даже Санта тут не появится.

Нет. Как оказалось, меня посетила Хульда [49] .

– Да. Да, – ее высокий, чистый голос донесся до меня сквозь толпу людей, стоявших слишком тесно и одетых в слишком тяжелую зимнюю одежду. Наше дыхание оседало на окнах, почти скрывая очертания «Боинга 747», стоявшего снаружи. Я переминалась с ноги на ногу, думая о том, найдется ли на Земле еще более суматошное место, чем чикагский аэропорт О’Хара за пять дней до Рождества.

Люди ждали своих рейсов. Подхватив детей, бежали на пересадку. Толпились у стоек регистрации. И надо всем этим через скрипучие динамики раздавались рождественские песни. А я почему-то не могла отвести взгляда от блондинки, облокотившейся на стойку возле выхода H18.

– Нью-Йорк, – сказала девушка. – Я лечу туда. Один билет, пожалуйста. Как можно скорее.

Ее английский был идеален, и все же в голосе чувствовался акцент, но я не могла понять какой. Слишком уж четко она выговаривала согласные. Словно боялась, что ее могут не понять.

Девушка протянула сотруднице аэропорта билет, выдавив чуть запоздалую улыбку.

– Пожалуйста.

Мельком взглянув на бумажку, сотрудница натянуто улыбнулась в ответ.

– Ох, извините, но этот билет – не в Нью-Йорк.

Блондинка закатила глаза.

– Да. Потому я и стою в этой очереди и разговариваю с вами. Вы можете поменять его на билет в Нью-Йорк, нет? Ничего страшного. Я подожду.

Покачав головой, сотрудница стала что-то набирать на клавиатуре. Девушка ждала, как и обещала.

– Нет. Простите, – через мгновение сказала сотрудница. – Ваш билет обмену и возврату не подлежит. Вы понимаете?

– Я исландка. А не идиотка.

– Разумеется. Да. Просто… – сотрудница отвела взгляд, пытаясь подыскать нужные слова. – Боюсь, что этот билет нельзя использовать на этом рейсе. И даже если бы такая возможность была, все места уже заняты.

– Но мне нужно в Нью-Йорк! Я думала, что могу полететь туда, куда позволит этот билет, а потом сесть на автобус или поезд до Нью-Йорка, но это слишком далеко. В Исландии расстояния… не такие большие. И теперь я полечу туда, где не хочу быть, чтобы увидеть того, кого я не хочу видеть, и…

– Извините, – покачала головой сотрудница аэропорта. – Вы можете купить другой билет в Нью-Йорк. У нас есть другой рейс, который улетает завтра в шесть утра. Если вы хотите попасть в Нью-Йорк, вам нужно купить билет на этот рейс.

– Но у меня уже есть билет! – перебила ее девушка, снова протягивая тот же билет.

Тем временем другая сотрудница подошла к выходу, открыла дверь и объявила:

– Здравствуйте, дамы и господа, добро пожаловать на рейс 479. Он проследует без пересадок в аэропорт Ла Гуардиа в Нью-Йорке.

Женщина за стойкой сочувственно посмотрела на девушку, во взгляде которой сквозило отчаяние.

– Вам придется либо купить билет на следующий рейс, либо лететь туда, куда вы собирались изначально.

– Но мой парень в Нью-Йорке! И если вы просто поменяете мой билет…

– Мест нет.

– Но я не люблю его!

Женщина, похоже, запуталась.

– Вашего парня, который в Нью-Йорке?

– Нет, – покачав головой, девушка пожала плечами. – Моего другого парня.

– Оу, – произнесла женщина, сложив губы в идеальный кружок. Потом она наклонилась ближе. Ее глаза лучились добротой. – А твои родители здесь?

Девушка помотала головой.

– Я одна.

И в тот момент мне, как никому другому, были понятны ее чувства.

Я проследила взглядом, как девушка отошла от стойки и стала пробираться сквозь бурлящую толпу. Услышав объявление: «На посадку приглашаются пассажиры первого класса», – люди засуетились, двинулись вперед. Девушку начали толкать, она выронила сумку. У нее подкашивались ноги, в глазах стояли слезы.

И тогда я сделала это.

Сама не знаю, почему. Это была даже не мысль, не осознанное решение. Мной руководил лишь инстинкт, когда я вышла вперед и выпалила:

– Хочешь попасть в Нью-Йорк?

Девушка смущенно посмотрела на меня, и, прежде чем она смогла что-то ответить, я протянула ей свой билет и сказала:

– Вот. Держи. Можешь взять, если отдашь мне свой.

– Но это же твой билет, – ответила она.

– Возьми его. Давай поменяемся. Вот.

Я помахала своим билетом, но девушка с опаской смотрела на сотрудницу аэропорта, стоящую у выхода на посадку.

– Все хорошо. Они не проверяют паспорта во время посадки, – успокоила я девушку. – Если тебе нужно в Нью-Йорк, это твой шанс. Просто отдай мне свой билет. Отдай свой билет и иди.

Я почти что видела, о чем она думает. Что я – такая же девушка-подросток. И мы находимся в хорошо охраняемом аэропорту. Я не была гадким типом, предлагающим сесть к нему в машину, но мое предложение было слишком заманчивым. А значит, вероятно, тут какой-то подвох.

Но она все же выхватила билет и протянула мне свой.

– Давай, – кивнула я в сторону открытой двери. – Посадка уже началась.