Я встретилась с ним взглядом.

– Этан, я – Лидди Чемберс.

Я подождала, пока мои слова дойдут до него, пока это имя всплывет в памяти. Но Этан просто переспросил: «Кто-кто?», – и мне захотелось его расцеловать. Он не закричал мое имя, не выпучил глаза. От этого парня в тот момент не исходило ни восхищения, ни отвращения, и, думаю, за это я его и полюбила. Совсем чуть-чуть.

– Что Хульда имела в виду? Кто на подходе?

Он снова показал мне свой телефон.

– Она ошиблась, – покачав головой, я посмотрела на мужчину, стоящего у двери и прожигающего меня взглядом. – Они уже здесь.

Я не видела, как Эмили прошла по центральному проходу к кафедре, но когда она начала читать историю Рождества из Евангелия от Марка, ее голос звучал, будто ангельское пение. Свет стал еще более тусклым. Маленькие мальчики, одетые как пастухи, вынесли козлят и заняли свои места в передней части церкви, а я тем временем, словно в трансе, улизнула от Этана и его семьи и, прячась в тени, выскользнула на улицу.

Мужчина, последовавший за мной, не предложил обняться. Он даже не спросил, все ли со мной хорошо, и не сказал, что волновался. Нет. Первым делом он выпалил:

– Ты знаешь, что у тебя сегодня был концерт?

– А ты не видел? Я только что выступила на другом, – парировала я.

Он схватил меня за руку и потянул к вертолету, стоявшему на соседнем поле.

– Вертолет, Дерек? – я закатила глаза. – Серьезно? Как изысканно.

– Идем. Мы улетаем.

– Нет, – закричала я. – Мне надо попрощаться. Надо…

– Лидия! – голос Этана разрезал чистый ночной воздух. – Подожди.

Все, что я смогла сделать – это оттолкнуть Дерека на мгновение, чтобы оглянуться.

– Вы кто? – тетя Мэри всего на полшага отставала от Этана и быстро сокращала расстояние между нами. – Куда вы ее забираете? Я отвечаю за этого ребенка!

Тетя Мэри выглядела и звучала как сила стихии. Дерек, возможно, даже отпрянул бы немного, если бы от моего отъезда не зависело так много. Если бы он не привык всегда выезжать на мне.

Он выпятил грудь и сплюнул:

– Нет, не вы! И она улетает. Сейчас же.

– Хульда, что происходит? – Клинт встал рядом со своей сестрой. – Этот мужчина к тебе пристает?

– Клинт, он пытается ее забрать, – сказала тетя Мэри.

– Вы ее отец? – спросил Клинт.

Дерек рассмеялся:

– Я ее опекун по завещанию.

Он окинул взглядом Клинта в его джинсах и куртке.

– А вы, сэр, убирайтесь-ка с дороги, пока вас не арестовали за похищение.

– Похищение?! – вскричал Клинт.

– Они не знали! – я встряла между Клинтом и Дереком. – Я сбежала. Притворилась студенткой по обмену. Я солгала, и они меня приняли.

Церковь быстро опустела. Похоже, весь Вифлеем теперь собрался вокруг нас. Я ожидала, что кто-нибудь пошутит: «Так чей же это ребенок?» – но никто ничего не сказал. Мы все уже сказали слишком много.

– Меня зовут Лидия, – призналась я им. – Лидди. Лидди Чемберс.

Ночное небо было чистым и холодным. Мое дыхание поднималось к нему облачком пара, а я пыталась понять, что же произошло.

И именно тогда я услышала пение.

Это был мой собственный голос. Но не та песня, которую крутят по радио, а версия «Святой ночи», которую я записала в маминой больничной палате три года назад. Песня, которая получила три миллиона просмотров на сайте YouTube. Из-за которой Дерек и звукозаписывающая компания заинтересовались мной.

Когда мама совсем заболела, когда стало ясно, что она не сможет меня вырастить, – эта песня стала главной причиной, почему она сделала Дерека моим опекуном, считая, что дарит мне мечту.

– Это она! – одна из близняшек подняла свой мобильный телефон, на экране которого шел ролик, чтобы все могли увидеть. – Смотрите. Это правда она. Лидди Чемберс!

– Нет, – Этан покачал головой. – Это Лидия.

Дерек махнул рукой, и вертолет на пастбище возле церкви включил пропеллер. Снег начал кружиться, в ночном небе поднялся белый водоворот. Дерек пошел к вертолету, а я смотрела на Клинта, Сьюзан, Эмили, потом Этана и тетю Мэри.

– Лидди! – Крикнул Дерек. – Быстрее!

Сделав несколько шагов, я обернулась. Я была благодарна кружащемуся снегу и темной ночи: не хотелось, чтобы все видели слезы в моих глазах.

– Извините. Извините, что солгала и… – я запнулась.

– О, дорогая, – отозвалась тетя Мэри. – Ты думала, мы не поняли, что ты не Хульда? Мы давно уже тебя раскусили.

– Вы догадались? – я не знала, обидеться мне или вздохнуть с облегчением. – Почему же вы ничего не сказали? Почему не прогнали меня?

– Милая, когда теряешь кого-то, ты теряешь частичку себя, – сказала тетя Мэри. Что она имела в виду: то, что случилось с ней, или то, что случилось со мной? Не важно, в любом случае это была правда. – И порой, чтобы найти тот самый недостающий кусочек, нужно потерять себя целиком. К тому же, – она мельком взглянула на Дерека, – я уверена, что тоже сбежала бы.

Дерек застегнул пуговицы пальто и сжал в руках шарф, который бешено развевался на ветру.

– Я ее опекун. И она идет со мной.

Он снова потянулся ко мне, но я отпрыгнула от него.

– Ты мне не опекун, а менеджер, – крикнула я, будто кто-то из семьи Этана мог понять, в чем разница. – Для тебя я – игрушка. Собственность. Я пою, я танцую, и… моя мама умирала. Она была так больна и напугана, а мы были без гроша. Поэтому она передала тебе опеку.

Было больно признаваться в этом – не столько перед людьми из Вифлеема, сколько перед самой собой, – но я должна была сказать:

– Мама не знала, что для меня будет лучше.

– Лидди, залезай в вертолет. Немедленно! А не то я обращусь к властям, – пригрозил Дерек.

– Вы имеете в виду шерифа? – спросила тетя Мэри, а затем указала на мужчину в толпе. – Вот он, здесь. Давайте спросим у него. Привет, Бен.

– Привет, Мэри. Нужна помощь? – спросил шериф.

– Нет, спасибо. У меня все под контролем.

– Да вы тут в сговоре, – сказал Дерек.

– Давайте спросим об этом местного судью, – тетя Мэри повернулась к женщине, которая играла в церкви на пианино. – Ваша честь?

Судья сложила руки на груди, глядя на меня.

– Не вижу причин забирать этого ребенка из-под твоей опеки, Мэри. Я определенно не позволю ей уйти с мужчиной, которого мы не знаем. И поскольку суды закрыты на праздники, я не вижу другого выхода, кроме одного: разрешить ей остаться с тобой по крайне мере до окончания Рождества.

– Глупости, – фыркнул Дерек. – Это Лидди Чемберс, и я ее законный опекун! Когда пресса узнает об этом…

– О чем пресса узнает, Дерек? – подключилась я. – Что я сбежала от тебя? Что ты понятия не имел, где я пропадала почти неделю, и даже не сообщил в полицию? Что моя мама была под воздействием такого количества обезболивающих, когда передавала тебе опеку, что она даже имени своего вспомнить не могла? А? Что именно из этого ты расскажешь прессе? А то ведь и у меня для них найдется парочка историй.

– Лидди, – Дерек понизил голос, умоляя. – Идем со мной. И давай забудем, что это вообще случилось.

– Хочешь пойти с ним? – спросила тетя Мэри, но мой взгляд остановился на Этане, и он тоже смотрел на меня.

– Хочешь? – спросил он. У меня и правда была причина, из-за которой мне всегда хотелось убежать.

– Если я не поеду с ним, он вернется, – я вспомнила, что Этан сказал мне в ту ночь, когда мы познакомились. – Он принесет неприятности. Я приношу им кучу денег.

– О, дорогая, – сказала тетя Мэри, – разве ты не знаешь, что для нас ты дороже денег?

– Лидди, у тебя был небольшой отпуск. А теперь перестань себя обманывать. Ты ведь хочешь быть звездой. Ты не можешь все это бросить, – сказал Дерек. Это был почти вызов.

– Ты прав. Раньше я любила музыку. Я любила петь, играть и приносить людям радость. Это делало меня счастливой. Но… но тогда я не понимала, что такое счастье.

– А теперь понимаешь? – казалось, Дерек рассмеялся, если бы не был так обеспокоен.